Cтатья в онлайн-журнале «В Загранке» от 7.02.2011. Главный редактор Светлана Александрова Линс (Швейцария).
Игорь Щепетов (Igor Shchepetov) «Скрипичный ключ к судьбе»
Часть 2-я «В оркестровой яме»
В 1994 году я уже был студентом престижной Одесской консерватории. У меня, как Лауреата республиканского конкурса, были преимущества при поступлении: достаточно было успешно сдать только один основной экзамен по специальности. Все остальные теоретические экзамены (сольфеджио, гармония, коллоквиум) в этом случае отпадали. Проходной балл по специальности был «10″ (по десятибальной шкале). К счастью, это удалось. Более того, меня зачислили только с одним экзаменом и сразу на второй курс. Так что время обучения сократилось на год. На момент поступления в консерваторию перспективы виделись сказочными, правда, я как-то быстро понял реальное положение вещей, когда стал работать в филармонии.
Но студенческие годы не оказались такими яркими и успешными, как это рисовало мое воображение. Мой преподаватель, Дмитрий Покрас, через два года уезжает в Аргентину работать по контракту. Я попадаю к другому преподавателю, а наши с ним человеческие отношения, мягко говоря, не складываются. Hовый преподаватель была довольно странным человеком. По крайней мере, очень замкнутым и избирательным. Ее класс состоял из 10-15 человек, но занималась она только с двумя любимчиками. Остальные же приходили, проигрывали свою программу и уходили домой ни с чем, не получив никакой помощи. Ни об установлении контактa со студентом, ни о передаче опыта и знаний речи не шло. Складывалось впечатление, что человек в депрессии, и работать ей совсем не хотелось. Может, на это и были свои причины, но они мне не известны.
И два последних года в консерватории я болтался, предоставленный сам себе. А на последнем курсе, даже на какое-то время, я вообще перестал ходить на уроки. Но из-за этого «нарвался» на неприятный разговор с деканом факультета, и пришлось показываться чаще. A суть такова: мое обучение в консерватории, стало заочным, хотя посещал я, практически, все лекции. Ко всем экзаменам, в том числе госэкзаменам, приходилось готовится самостоятельно. Кстати, самостоятельность, как способность своими силами справиться с профессиональной задачей – совсем неплохое качество. Она мне потом не раз пригодилась в жизни.
Многие преподаватели и студенты начали разъезжаться по другим странам, никто больше не верил, что в стране жизнь наладится. Я тоже , наконец, понял, что ожидает меня после учебы. В стране был бардак. Культура, и прежде финансируемая по остаточному принципу, оказалась в полном загоне и заброшенности. Судя по зарплатам, отношению государства к работникам культуры и малому количеству слушателей, приходящих на концерты классической музыки, понял, что применения мне в «своей» стране не будет… Музыканты работали на 2-3 работах и все равно не могли прокормить свои семьи. Впрочем, за последние 10 лет, к сожалению, в Одессе мало что изменилось.
Занимаясь на последних курсах, я тоже работал на двух работах, пытаясь выжить. Одна из них была по специальности, в камерном оркестре Одесской филармонии, основанном в 1993 или 1994 году (точно не помню). Тогда он еще не принадлежал филармонии, а финансировался от Баварского дома (это немецкий культурный центр, финансируемый немцами, единственный на юге Украины) . Руководителем позвали немца Томаса Манделя, который тогда проходил дирижерскую практику в Одесском Oперном театре. Сейчас он работает главным дирижером в Bad Reichenhall (Германия). И, практически, с самого основания оркестра меня пригласили в состав. Даже конкурса не пришлось играть – все друг друга знали!
Фото: На репетиции
Через пару лет оркестр поступил в распоряжение филармонии, а Томас уехал в Германию. Так я «попал» в филармонию. Этот вариант был неплохим как возможность набраться опыта в оркестре. Своего рода, практика. Потому что платили тогда просто никак. При переводе украинских денег в доллары получалось около 20-30 $ в месяц. Я был вынужден пойти на вторую работу. И часто после концертов прямо со скрипкой шел в ночную смену охранять магазин итальянской мебели. За это платили мне в 5 раз больше, чем в филармонии, и, какое-то время, удавалось сводить концы с концами.
К этому времени моим родителям удалось поменять квартиру в России на квартиру в Одессе, и мы стали полноценными одесситами. Мне же такая ситуация все больше переставала нравиться. В 1998 году я закончил консерваторию, но оставался в филармонии. Коллектив камерного оркестра был профессиональным коллективом, до которого администрации самой филармонии, фактически, не было дела. Ни денег, ни гастролей.
Тогда у меня родилась мысль написать петицию в администрацию. Я собрал оркестр и попросил подписать бумагу с просьбой обратить на наc внимание . Оркестр подписал. Я передал эту бумагу в администрацию, но ответа мы так и не дождались. Потом, позже, из неофициальных источников, узнал, что над нами и нашим обращением просто посмеялись: «Что он (я – ред. автора) хочет от государственного оркестра? Денег нет и откуда им вообще взяться?»
Проблему же я видел не только в зарплатах, а в том, что мы сами смогли бы заработать, если бы нам давали гастроли. В то время, пока камерный оркестр был «невыездным» , большой симфонический оркестр (сейчас Hациональный симфонический оркестр Украины) ездил очень часто. И эти гастроли устраивались самой филармонией. На нас же не обращали никакого внимания.
Через два дня я написал прошение об увольнении: больше работать там не хотел. Более того, осознал, что не хочу вообще работать по своей специальности на Украине. Я видел не только своих сверстников, но и людей, давно работающих в этой профессии. Картина была жалкая. Они едва выживали. Соответственно, мои перспективы были ясны и никаких иллюзий я не испытывал.
Я ушел и «завязал» на два года с занятиями музыкой. Xотелось работать на себя, и я попробовал себя в бизнесе. Это был небольшой семейный бизнес, связанный с продуктами питания. Одно время он даже неплохо кормил. В нем я не потерял своих вложенных денег, но, когда затраты на рекламу стали стабильно превышать доход, пришлось его закрыть. Зато приобрел ценный опыт и научился свободно общаться с людьми (по своей природе я довольно стеснительный). Свой первый предпринимательский опыт расцениваю, как не слишком удачный. Но очень понравилось чувство, когда все, или почти все, зависит не от дяди, на которого ты работаешь, а от себя самого.
В 2001 году мне позвонил из Германии Денис Лозников, который был и до сих пор является моим лучшим другом (мы и сейчас живем неподалеку, и всегда рады друг другу). С Денисом мы вместе учились в Одессе у одного преподавателя и тесно общались. В Германию он попал по учебной линии. Tогдa oн спросил, не хочу ли я поехать поучиться в аспирантуре. Первая моя реакция была отрицательной.
Фото: (слева направо) Алексей Кён, я и Денис Лозников
Причина такой реакции была связана с семейной историей. Мой отец по матери – немец. В 1993 он подавал документы на выезд в Германию, но ему отказали из-за того ,что он был военнослужащим советской армии. После первого отказа дело еще долго длилось – папа подал на апелляцию. Но за первым отказом последовал второй. Адвоката оплачивали родственники в Германии, но, когда они отказались этой тяжбой заниматься дальше, нам пришлось подписать отказ. Больше я и не надеялся на возможность иммигрировать в Германию.
Но после третьего звонка Дениса все же решил рискнуть.Тем более,что в Одессе я не видел для себя никаких перспектив. Надо было предпринимать что-то кардинальное. Денис же проявил тогда такую настойчивость, потому что хорошо знал меня, мои цели и желания . Видимо, почувствовал, что когда-нибудь я буду благодарен этой возможности. Eсли бы не он, то в Германии меня бы, скорее всего, не было.
Сама подготовка и поступление были несложными. Готовились мы (я поступал на кафедру камерной музыки в паре с пианисткой) в Одессе. Высшая школа музыки в Вeймаре на основе наших документов прислала нам приглашение на экзамен по почте. Мы поехали в Киев (в Одессе немецкого консульства нет), и на основе приглашения, получили 6-дневную визу. Как раз, с этим никаких проблем не возникло. Подготовились мы быстро и сыграли удачно. Несмотря на то, что после долгой паузы мне пришлось практически заново учиться играть на скрипке. Вообще, поступить в музыкальный вуз в Германии несложно. Это я говорю не только из своего опыта.
Сложности были в другом. Я еще долго не мог выехать на учебу из-за отсутствия финансового поручительства лица, проживающего в Германии. Когда же я его нашел, то учебный семестр уже начался, и посольство захотело подтверждения высшей школы музыки, что они все еще меня ждут.
Было отослано минимум 30 факсов, но ни один из них до посольства так и «не дошел». Они просто делали вид, что ничего не получали, чтобы ограничить поток, желающих поехать в Германию учиться. Почему?
В немецком консульстве в Киеве работают не немцы, а украинские девочки и мальчики, прошедшие обучение в Гете-институте, владеющие немецким языком и прошедшие инструктаж. Из немцев — только посол, но он сидит на другом этаже и с посетителями контактирует редко. Руководствуются работники консульства, как я думаю, не только немецкими законами, но и своими узкими инструкциями по ограничению въезда в Евросоюз для лиц «третьих стран».
Иначе, как можно обяъснить, например, тот факт, что молодым незамужним женщинам получить визу, практически, нереально? Такого в немецком законе нету и быть не может, так как является прямым нарушением прав человека. Огромное количество бумаг и разные бюрократические препоны ожидают любого, кто желает въехать на продолжительное время. Это относится и к учебе. Так что нервотрепка тогда у меня была еще та !!!
Все закончилось, на мое счастье, тем, что министр культуры земли Thüringen фрау Schipanski сама лично позвонила в немецкое посольство и спросила, что у них там происходит. В тот же день посольство сообщило, что факс, наконец, «прошел»! Через несколько дней я получил визу и въехал в Германию.
* * *
Спасибо за добавление статьи в: